Лингвостилистический анализ стихотворения А.С. Пушкина Пророк

Написано оно было в 1826 году. Сюжет этого стихотворения был навеян библейским повествованием о видении пророку Исайе, но осмыслено оно поэтом не в религиозном плане (как в Библии), а скорее в поэтическом восприятии.
Пророк — это избранник Божий, наделенный даром мудрости, даром предвидения, пророк призван нести людям слово Божие. У А.С. Пушкина пророк — олицетворение поэта. Поэт наделен даром видеть и слышать прекрасное, он мудр, сердце его преисполнено любовью к людям, и он своим словом возжигает, воспламеняет сердца людей.
Слово пророк — калька с греческого προφήτης; корень этого слова φη-/φα- — обозначает ‘речь’, προ- — приставка, соответствующая русской приставке про-. Пророк — мудрый, вещий человек, предвидящий будущее.

В Книге пророка Исаии сказано:
«…видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. ..» (Ис. 6:1–3, 5–7).
В стихотворении «Пророк» использованы некоторые внешние детали библейского повествования: шестикрылый серафим, жертвенник (откуда серафим взял пылающий уголь), прикосновение горящим углем к устам пророка и очищение их от греха и беззакония. Уста пророка теперь будут вещать Божию волю и словом жечь сердца людей.

С точки зрения композиции стихотворение «Пророк» у А.С. Пушкина — рассказ путника о встрече его с ангелом
В стихотворении могут быть выделены 6 частей.
Первая — вступление к рассказу путника о встрече с серафимом на перепутье жизненных дорог.
Вторая, третья, четвертая, пятая части повествуют о действиях серафима: прикосновение к очам, ушам, устам, груди пророка.
Шестая часть — глас Божий, возвещающий повеление Господне пророку-поэту: «…обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей».

Первая часть:
Духовной жаждою томим, —
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим На перепутье мне явился.
Пустыня мрачная — окружающая путника действительность. Она тяжела, мрачна, безнадежна. Но путник стремится к иному: он испытывает духовную жажду, жажду духовности — и не находит ее вокруг себя.
Слово мрачная имеет два смысла: темная и печальная, она наполнена мглою, мраком; путник двигается по пустыне мрачной с трудом (он влачится — это славянизм; ср. русское волочится).
И вот на перепутье, на одной из жизненных развилок, является путнику шестикрылый серафим, олицетворяющий, вероятно, у А.С. Пушкина поэзию.

Вторая часть:
Перстами легкими, как сон,
Моих зениц коснулся он,
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
У серафима не пальцы, а персты. Персты у серафима легкие, как сон, поэтому он не трогает глаза, а лишь легко прикасается к ним. При переводе отрывка на современный русский язык торжественность повествования сразу утрачивается: «своими легкими пальцами он притронулся к моим глазам (или тронул)».
В древнерусском языке зэница кроме того обозначала зрачок (ср.: выражение «беречь как зеницу ока»). Зеницы — вещие, т.е. мудрые, все видящие, предвидящие.
Как у испуганной орлицы. По бытовавшему среди охотников поверью, в результате испуга глаза у орлицы широко открываются (отверзаются), и она видит дальше и шире.

Третья часть:
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
Серафим слегка прикоснулся к ушам путника, и уши его, так же как и очи, преображаются: он начинает слышать то, что другие люди не могут слышать.
Горний — устаревшее прилагательное от слова гора, значит — высокий, находящийся в выси.
И гад морских подводный ход. Слово гад — ‘пресмыкающееся, змея’; этимология его не ясна, первоначальное значение корня, может быть, было связано с понятием отвратительный, вредный
И дольней лозы прозябанье. Дольняя — корень дол-, т.е. расположенная внизу (здесь растущая внизу). Прозябание — в древнерусском и старославянском иное значение: прозzбати — ‘вырастать, всходить (о семенах), расти’. Прозябание, следовательно, ‘возрастание, рост.

Четвертая часть:
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
Серафим приник — слегка коснулся (корень -ник-; ср.: проникнуть, поникнуть, возникнуть) к устам путника; раскрыв их, вырвал его язык и вложил вместо него жало мудрой змеи (в тексте жало мудрыя змеи — церковнославянская форма род.п. ед.ч. прил. ж.р. 1 скл.). Язык у путника был грешный, лукавый и празднословный. Уста замершие — ставшие неподвижными.
Слово язык имеет два основных значения: ‘орган тела человека’; ‘производимая с помощью языка устная речь’, а также устаревшее значение — ‘народ’. В тексте язык употреблен в двух первых значениях: ‘орган во рту’, который вырывает серафим, и результат его деятельности — ‘говорение, речь’. В этом смысле — язык греховный, празднословный и лукавый.

Пятая часть:
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Серафим рассекает мечом грудь, вынимает трепещущее сердце и влагает в отверстую грудь пылающий огнем уголь. Картина действий серафима носит символический характер. Происходит постепенное становление томимого духовной жаждою бредущего по мрачной житейской пустыне путника в избранника Божьего — поэта. У него преображаются зрение и слух, его язык перестает быть грешным и лукавым, своим острием он противодействует злу.
Последнее действие серафима, пожалуй, самое важное среди прочих действий: сердце поэта становится горящим углем.

Шестая часть:
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Много славянизмов: глас — голос; воззвал — обратился; восстань — встань, поднимись; виждь — не употребляемая сейчас форма повелительного наклонения от глагола видеть; внемли — услышь (от внять — услышать и понять, уразуметь; древнерусское — вънzти).

Как всякое литературное произведение, стихотворение «Пророк» А.С. Пушкина имеет содержание и форму. Форма его определяется использованием языковых средств, в том числе и образных средств русского языка, использованием стилистических возможностей этого языка. Кроме того, к форме надо отнести и мелодическое построение стихотворения, придающее ему характер неторопливого, размеренного, но очень торжественного повествования. Обратим внимание на повтор союза и, например: И он мне грудь рассек мечом, / И сердце трепетное вынул, / И угль, пылающий огнем, / Во грудь отверстую водвинул.

С точки зрения содержания стихотворение — трехплановое
Первый план является как бы исходной основой повествования — видение пророку Исайи; он в какой-то мере — сокрытый, неявный; этот план остается неизвестным тем людям, которые мало знакомы с Библией.
Второй, основной, это рассказ путника о том, что произошло с ним, когда он, духовной жаждою томим, влачился в мрачной пустыне и на перепутье встретился с серафимом. Рассказ аллегоричен.
Третий план — идейный смысл произведения, целиком определяющийся основным содержанием.