Дети войны о войне

ор
Традиции героизма продолжили своим трудом дети войны, вернувшиеся в Воронеж после его освобождения.
Воронина А.И. Терёхина Р.А. Иванова А.Г.
Мещерякова З.И.

Мещерякова (Буслова) Зоя Игнатьевна.

Она родилась в 1930 году в Воронеже на улице Чичерина (сейчас это улица Вокзальная). Здесь жила вся её семья: мама Коростылёва Анастасия Фёдоровна, рабочая кирпичного завода №1, и отец Буслов Игнат Тихонович. Он работал мастером, а потом инженером на том же заводе; два брата и сестра были младше. Мирно жили, но пришла война.

Отца Зои Игнатьевны призвали на фронт, ему было 43 года. Письма с фронта не сохранились, но воевал под Выборгом. 17 апреля 1945 года он погиб.

Зоя Игнатьевна вспоминает: «Сильно бомбить Воронеж стали в первых числах июня 1942 года. Страшно было, прятались в подвалах, в канавах, бежали кто куда».
Жители до последнего не верили, что фашисты войдут в Воронеж, но, как она сказала, «ждали с Задонска, а враг пошёл с Семилук и по правому берегу».

Фашисты пытались установить свой порядок в городе, но было не до этого. Как потом узнали, никто не согласился работать полицаем или соглядатаем на немцев. Да и искать им было некогда, бои шли «без передыха», но жителей с территории от кирпичного завода и части улиц (современной Вокзальной, Транспортной, Вавилова, Переулка Бабушкина) погнали в сторону Курбатово.

«Бабулечка, я не могу идти.
Роднулечка, ты только потерпи,
Не плачь, ведь ироду слеза твоя на радость,
Терпи, родная, нам чуть-чуть осталось.
Вы потерпите, милые ребята, не будем радовать проклятых супостатов.
Пусть слезы детские врагам проклятьем станут, проклятье детское врага везде достанет».

Сколько шли и прошли, Зоя Игнатьевна уже не помнит. Если посмотреть по карте, то от Воронежа до Курбатово 73 км. Страшно было, самолеты летали, но бомбить не бомбили. Как говорит Зоя Игнатьевна, «немцы видели, что нас гонят ихние, а наши нас берегли».
Привели их на территорию, огороженную колючей проволокой. Ни домов, ни избушек, ни сараев. Всё на земле... «и кухня, и столовая, и туалет» - так рассказывала Зоя Игнатьевна.

«Кормить нас не кормили, кто взял что-то с собой, еще в дороге съел, а кто ничего не взял, надеялся только на Господа Бога. Жители села, возле которого нас расселили, бросали нам кто хлебушек, кто свёклу, кто картошку. Что поймаем, то съедим. Немцы, которые нас охраняли, не обращали внимания на нас. Иной раз смеялись, наблюдая, как мы, голодные, кидались за каждым куском. Иногда пугали, наставляя на нас автоматы. Ночью уже было холодно, да и голодно, рады были хоть бы уснуть. Примерно через неделю нас стали разгонять по селам, чтобы мы работали на полях. Мама, бабушка и братья ходили работать на поле. Мы с сестрой и братьями иногда ходили собирать траву, она помогала нам выжить…»

К зиме немцев стало меньше, потом их совсем не стало.

«Как мы возвращались, даже не помню, помню только, как радовались. Бабушка волновалась за дом, а мама все надеялась, что придут письма от отца. И вот перед нами Воронеж. Руины, развалины, от нашей больницы крыша да столбы остались. От нашего дома – куча кирпичей…»

Так как мама и бабушка были работниками кирпичного завода №1, и отец мой там работал, но был на фронте, нам выделили место в бараке на улице Урицкого, недалеко от нашего бывшего дома, да и до завода 10 минут ходьбы. Завод сразу начал свою работу. Я и братья тоже приходили, кирпичи тяжелые, особенно когда они сырые. Но чаще, весной и летом, да и осенью мы ходили собирать траву, очень голодно было.

Мальчишки уходили подальше, собирали где картошку, где яблоки, поиграть хотелось. Однажды, 7 апреля 1943 года, мой брат Володя пошёл с друзьями искать «пропитание», было их 5 человек. Как они не увидели снаряд, или увидели - неизвестно, но вернулись только трое – испуганные, грязные, а Володя с другом не вернулись. Их догнала война.

Страшно было по весне смотреть на наш город: везде развалины, солдаты разминируют улицу за улицей, а мы ходили разбирать кирпичи.
Школа №8, в которой мы учились до войны, тоже была в развалинах. Мы ходили эти развалины разбирать. Ни варежек, ни перчаток не было, руки раздирали в кровь, но мы спешили. Школа должна была открыться.

Учиться было непросто. Время голодное, часто по нашему частному сектору ходили попрошайки, просили хоть кусочек хлеба, хоть картошку, но голодно было всем.

Я помню, рассказывала Зоя Игнатьевна, как на переулке Бабушкина, в дом Ждановых – на горе, заселилась женщина с двумя дочерьми. Но вернулись хозяева. Они их не выгнали, дали возможность поискать себе жилье… Кухня была рядом с комнатами. Хозяева жарили картофельные очистки на сковороде, а девочки плакали и просили поесть. То ли жадные были хозяева, то ли мало было самим… не дали детям они этих «шкурок». К утру обе девочки умерли. До сих пор помню пустые от слез и голода глаза матери девочек. Как страшно было!»

Прошло время, в 1947 или 1948 году бабушке, вдове с тремя детьми, выделили земельный участок на улице Первая Автогенная (сейчас улица Лидии Рябцевой). Это была яма, скорее, воронка от бомбы, именно сюда и дальше посылали снаряды со стороны Подгорного и Отрожки - сначала немцы, потом наши. Один участок – шесть соток, но нам дали его на двоих вместе с Корчагиной Ксенией Васильевной, вдовой с двумя мальчиками, 1932 и 1940 года рождения. Радовались, на заводе можно было выписать кирпич, песок, цемент.

Однажды я видела, как тяжело работала тетя Ксения Корчагина, лопатой она откалывала глину, грузила на тачку и возила к заводу. Эта работа для мужика тяжела, а она женщина, худая, недоедавшая, работала, чтобы накормить сыновей, да еще ведь и строиться надо. Чтобы своя крыша была над головой.

«Ах, судьба ты вдовая, я была веселая,
А теперь с детьми живу одна.
Радость и веселье забрала война.
Мне бы хлеба заработать для детей,
Жизнь моя была бы веселей…»

« Выросли мы, родили детей, есть у меня внуки и правнуки. Трудная, но мирная жизнь. Бог даст, доживу до Дня Победы 9 мая 2020 года, и до своего 90-летия, 25 декабря 2020 года».