- Главная
- Литература
- Осип Эмильевич Мандельштам (1891-1938)
Содержание
- 2. Образ твой, мучительный и зыбкий, Я не мог в тумане осязать. «Господи!»- сказал я по ошибке,
- 3. «Мы живем, под собою не чуя страны...» Мы живем, под собою не чуя страны, Наши речи
- 4. «В Петербурге мы сойдемся снова» В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце мы похоронили в нем,
- 5. «Tristia» (Я изучил науку расставанья) Я изучил науку расставанья В простоволосых жалобах ночных. Жуют волы, и
- 6. «Нежнее нежного» Нежнее нежного Лицо твоё, Белее белого Твоя рука, От мира целого Ты далека, И
- 9. Скачать презентацию
Слайд 2Образ твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
«Господи!»- сказал я
Образ твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
«Господи!»- сказал я
![Образ твой, мучительный и зыбкий, Я не мог в тумане осязать. «Господи!»-](/_ipx/f_webp&q_80&fit_contain&s_1440x1080/imagesDir/jpg/1153023/slide-1.jpg)
Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,
Вылетало из моей груди.
Впереди густой туман клубится,
И пустая клетка позади.
"Мой тихий сон, мой сон ежеминутный...“
Мой тихий сон, мой сон ежеминутный —
Невидимый, завороженный лес,
Где носится какой-то шорох смутный,
Как дивный шелест шелковых завес.
В безумных встречах и туманных спорах,
На перекрестке удивленных глаз
Невидимый и непонятный шорох,
Под пеплом вспыхнул и уже погас.
И как туманом одевает лица,
И слово замирает на устах,
И кажется — испуганная птица
Метнулась в вечереющих кустах.
"Образ твой, мучительный и зыбкий..."
Слайд 3«Мы живем, под собою не чуя страны...»
Мы живем, под собою не чуя
«Мы живем, под собою не чуя страны...»
Мы живем, под собою не чуя
![«Мы живем, под собою не чуя страны...» Мы живем, под собою не](/_ipx/f_webp&q_80&fit_contain&s_1440x1080/imagesDir/jpg/1153023/slide-2.jpg)
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.
Слайд 4«В Петербурге мы сойдемся снова»
В Петербурге мы сойдемся снова,
Словно солнце мы похоронили
«В Петербурге мы сойдемся снова»
В Петербурге мы сойдемся снова,
Словно солнце мы похоронили
![«В Петербурге мы сойдемся снова» В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце](/_ipx/f_webp&q_80&fit_contain&s_1440x1080/imagesDir/jpg/1153023/slide-3.jpg)
И блаженное, бессмысленное слово
В первый раз произнесем.В черном бархате советской ночи,
В бархате всемирной пустоты,
Все поют блаженных жен родные очи,
Все цветут бессмертные цветы.Дикой кошкой горбится столица,
На мосту патруль стоит,
Только злой мотор во мгле промчится
И кукушкой прокричит.Мне не надо пропуска ночного,
Часовых я не боюсь:
За блаженное, бессмысленное слово
Я в ночи советской помолюсь.
Слайд 5«Tristia» (Я изучил науку расставанья)
Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы,
«Tristia» (Я изучил науку расставанья)
Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы,
![«Tristia» (Я изучил науку расставанья) Я изучил науку расставанья В простоволосых жалобах](/_ipx/f_webp&q_80&fit_contain&s_1440x1080/imagesDir/jpg/1153023/slide-4.jpg)
Последний час вигилий городских;
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели в даль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.
Кто может знать при слове расставанье —
Какая нам разлука предстоит?
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит?
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?
И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри: навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано, гадая, умереть.
1918 г.
Слайд 6«Нежнее нежного»
Нежнее нежного
Лицо твоё,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И все твое —
От
«Нежнее нежного»
Нежнее нежного
Лицо твоё,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И все твое —
От
![«Нежнее нежного» Нежнее нежного Лицо твоё, Белее белого Твоя рука, От мира](/_ipx/f_webp&q_80&fit_contain&s_1440x1080/imagesDir/jpg/1153023/slide-5.jpg)
От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.
1909 г.