Мишель Фуко. Теория глагола

Предложение – существенный объект грамматики. Язык предстает в завершенной только в предложениях.

Именно предложение освобождает звуковой сигнал от его непосредственных экспрессивных значений и суверенным образом утверждает его в его лингвистической возможности. Для классического мышления язык начинается там, где имеется не выражение, а дискурсия. Когда говорят «нет», своего отказа не выражают криком; в одном слове здесь сжато «целое предложение: …я не чувствую этого или я не верю в это».

По мнению Фуко, для того, чтобы образовать (построить) предложение необходимо три элемента: подлежащее, определение и их связь.

Подлежащее и определение — одной природы, так как предложение утверждает, что одно тождественно другому или принадлежит ему: поэтому при определенных условиях возможен обмен их функций. Единственным, но решающим различием является необратимость глагола. «Во всяком предложении, — говорит Гоббс, — нужно рассматривать три момента, а именно оба имени, подлежащее и сказуемое, и связку, или копулу. Связка порождает идею причины, посредством которой эти имена оказались присущи этой вещи».

Связка (ко́пула, лат. copula) в лингвистике — специальное слово для связи подлежащего и сказуемого, выраженного не глаголом, в предложении (в предложениях вроде Петя (—) школьник, Петя был школьником, Дом будет красивым, Курить (—) вредно).

В романских языках связка обычно состоит из двух глаголов, обозначающих «быть» или «существовать». Одна из форм произошла от латинского esse (протоиндоевропейское *es-), вторая форма — из stare (протоиндоевропейское *sta-). Различие состоит в том, что первый как правило обозначает существование, а второй — состояние и ситуацию, то есть «Роберт старый» и «Роберт хороший».

Глагол является необходимым условием всякой речи, и там, где его не существует, по крайней мере скрытым образом, нельзя говорить о наличии языка. Все именные предложения характеризуются незримым присутствием глагола, причем Адам Смит полагает, что в своей первоначальной форме язык состоял лишь из безличных глаголов типа: il pleut (идет дождь) или il tonne (гремит гром), и что от этого глагольного ядра отделились все другие части речи как производные и вторичные уточнения. Начало языка надо искать, где возникает глагол.

Глагол находится на рубеже речи, на стыке того, что сказано, и того, что высказывается, то есть в точности там, где знаки начинают становиться языком.

Следует выявить сразу же с полной ясностью то, что конституирует глагол: глагол утверждает, то есть он указывает, «что речь, где это слово употребляется, есть речь человека, который не только понимает имена, но который выносит о них суждение».Предложение — и речь — имеется тогда, когда между двумя вещами утверждается атрибутивная связь, когда говорят, что это есть то. Весь вид глагола сводится к одному, который означает быть.

Без какого-то способа обозначать бытие нет никакого языка; но без языка нет глагола «быть», являющегося лишь его частью. Это простое слово есть бытие, представленное в языке; но оно есть также и бытие языка в его связи с представлением — то, что, позволяя ему утверждать то, что он говорит, делает его способным к восприятию истины или заблуждения.

Язык целиком и полностью есть дискурсия благодаря этой своеобразной способности одного слова, направляющего систему знаков к бытию того, что является означаемым.

Глагол утверждает лишь одно: сосуществование двух представлений, например, сосуществование зелени и дерева, человека и жизни или смерти. Поэтому время глаголов не указывает времени, в котором вещи существовали бы абсолютно, но указывает относительную систему предшествования или одновременности вещей между собой.

Так что, видимо, функцией глагола быть, по существу, является соотнесение любого языка с обозначаемым им представлением. Бытие, к которому он направляет знаки, есть не более не менее, как бытие мышления.