В.В.Маяковский «ЮБИЛЕЙНОЕ»

«Я – поэт. Этим и интересен».
В.В.Маяковский
Некоторые ранние высказывания Маяковского служили достаточно веским основанием для упрека в неуважении к классикам, в частности к Пушкину.
Однако уже тогда в одном из журналов можно было прочесть: «Маяковский... сознался, что Пушкина читает по ночам и оттого его ругает, что, может быть, сильно любит».
И в «Юбилейном» Маяковский встречается с Пушкиным как с другом, делится с ним самым сокровенным, говорит с ним о самом главном.

Александр Сергеевич,
разрешите представиться.
Маяковский.
Дайте руку!
Вот грудная клетка.
Слушайте,
уже не стук, а стон;
тревожусь я о нем,
в щенка смирённом львенке.
Я никогда не знал,
что столько
тысяч тонн
в моей
позорно легкомыслой головенке.

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Я тащу вас.
Удивляетесь, конечно?
Стиснул?
Больно?
Извините, дорогой.
У меня,
да и у вас,
в запасе вечность.
Что нам
потерять
часок-другой?!

Будто бы вода —
давайте
мчать, болтая,
Будто бы весна —
свободно
и раскованно!
В небе вон
луна
такая молодая,
что ее
без спутников
и выпускать рискованно.

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Я
теперь
свободен
от любви
и от плакатов.
Шкурой
ревности медведь
лежит когтист.
Можно убедиться,
что земля поката,—
сядь
на собственные ягодицы
и катись!

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Нет,
не навяжусь в меланхолишке черной,
да и разговаривать не хочется
ни с кем.
Только
жабры рифм
топырит учащенно
у таких, как мы,
на поэтическом песке.

Вред — мечта,
и бесполезно грезить,
надо
весть
служебную нуду.
Но бывает — жизнь
встает в другом разрезе,
и большое
понимаешь
через ерунду.

Нами
лирика
в штыки
неоднократно атакована,
ищем речи
точной
и нагой.
Но поэзия — пресволочнейшая штуковина:
существует —
и ни в зуб ногой.

Вот —
пустили сплетню,
тешат душу ею.
Александр Сергеич,
да не слушайте ж вы их!
Может,
я
один
действительно жалею,
что сегодня
нету вас в живых.

Мне
при жизни
с вами
сговориться б надо.
Скоро вот
и я
умру и буду нем.
После смерти
нам
стоять почти что рядом:
вы на Пе,
а я
на эМ.

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Кто меж нами?
с кем велите знаться?!
Чересчур
страна моя
поэтами нища.
Между нами — вот беда —
позатесался Надсон3.
Мы попросим,
чтоб его
куда-нибудь
на Ща!

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
А Некрасов4
Коля,
сын покойного Алеши,—
он и в карты,
он и в стих,
и так
неплох на вид.
Знаете его?
вот он
мужик хороший.
Этот
нам компания —
пускай стоит.

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Правда,
есть
у нас
Асеев7
Колька.
Этот может.
Хватка у него
моя.
Но ведь надо
заработать сколько!
Маленькая,
но семья.

Были б живы —
стали бы
по Лефу соредактор.
Я бы
и агитки вам доверить мог.
Раз бы показал:
— вот так-то, мол,
и так-то...
Вы б смогли —
у вас
хороший слог.

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Я дал бы вам
жиркость
и сукна,
в рекламу б
выдал
гумских дам.
(Я даже
ямбом подсюсюкнул,
чтоб только
быть
приятней вам.)

Вам теперь
пришлось бы
бросить ямб картавый.
Нынче
наши перья —
штык
да зубья вил,—
битвы революций
посерьезнее «Полтавы»,
и любовь
пограндиознее
онегинской любви.

Я люблю вас,
но живого,
а не мумию.
Навели
хрестоматийный глянец.
Вы
по-моему
при жизни
— думаю —
тоже бушевали.
Африканец!

Хорошо у нас
в Стране Советов.
Можно жить,
работать можно дружно.
Только вот
поэтов, к сожаленью, нету —
впрочем, может,
это и не нужно.

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Ну, пора:
рассвет
лучища выкалил.
Как бы
милиционер
разыскивать не стал.
На Тверском бульваре очень к вам привыкли.
Ну, давайте,
подсажу
на пьедестал.

«ЮБИЛЕЙНОЕ»
Мне бы
памятник при жизни
полагается по чину.
Заложил бы
динамиту
— ну-ка, дрызнь!
Ненавижу
всяческую мертвечину!
Обожаю
всяческую жизнь!
1924