Мальчишки в сорок первом. Виктор Борисович Дубровин

Виктор Борисович Дубровин
1928-1972
Война его застала в возрасте 13 лет. Он пережил блокаду, вынес многое. Следствием его голода стало больное сердце
1955 г.- окончил отделение журналистики филфака ЛГУ; уехал на целинные земли в Казахстан
С 1959г.- работал в ленинградских газетах и на радио
С 1966г. – преподавал на факультете журналистики ЛГУ

«Мальчишки в сорок первом»
- автобиографическая повесть. Именно о себе и своих друзьях пишет Виктор Дубровин в этой книге

Какой мальчишка не мечтает побывать на поле боя? Тем более если вчера началась самая настоящая война! Вот и Вовка с Женькой совершенно серьезно решили отправиться в армию. Кто бы мог подумать, что до настоящих бойцов им еще расти и расти…

И, конечно, друзья и представить себе не могли, что в Ленинграде, окруженном кольцом блокады, будет ничуть не легче, чем на передовой. Теперь на счету каждый грамм хлеба, а совсем рядом, за озером, куда раньше по выходным ребята ходили купаться и загорать, - линия фронта.

Так для мальчишек наступает время попрощаться с беззаботным детством, пережить совсем недетские трудности и –
ПОВЗРОСЛЕТЬ…

Блокада глазами ребенка
(отрывки из повести)

БОМБЕЖКИ
«- Бомбят! Ложись! – Срывающийся голос прорезал полутьму убежища. Кто-то толкнул меня, и я упал на мокрый пол. Чудовищный грохот оглушил меня.
Грохот постепенно затихал, с потолка щели сыпалась земля. Где-то в другом конце убежища послышался плач ребенка. Я боялся пошевелиться. Мне казалось, что за эти минуты у меня, наверное, оторвало или руку, или ногу…»

голод
«… Вскоре после пожара на Бадаевских складах хлебные нормы снизили. Рабочим с 800 до 500 граммов, а иждивенцам и детям стали давать всего по 300 граммов в день.
Из магазинов исчезли масло, крупы. Ну да продукты не главное. Главное – как на фронте.»
«А нормы на продукты все убывают… С 20 ноября рабочим дают по 250 граммов, а детям всего по 125 граммов хлеба на день. Уже давно нет мяса, овощей…»
«Теперь маму подпитать бы немного, - мечтаю я. – Крысу бы поймать… Или крапивы найти побольше… Это бы такая добавка к пайку!..»

холод
«Круглые сутки стоят очереди у булочных. Молча, чуть раскачиваясь на морозе. Мороз лютый – под 40 градусов.
- Голод, да еще и стужа – они сговорились заморить нас, - говорит укутанный в одеяло человек.
- Зато и немцам плохо, - возражает ему сосед.
Очередь молчит. Мороз страшен ленинградцам, но, может быть, он помогает нашим бойцам. Тогда пускай будет холодно… Только бы победить фашистов…»

смерть
«Теперь это случается: идет-идет человек и упадет от слабости. Полежит немного и замерзнет совсем, насмерть.
Я окликнул лежащего. Он молчал.
- Наши немцев разбили под Москвой! Наши наступают! – закричал я, глотая мороз.
Человек не ответил, не шевельнулся. «Уже помер, - понял я. –Если хоть чуть жив был, то сразу бы отозвался…»»

отчаяние
«К концу зимы я совсем ослаб. Целые дни лежал в постели и мечтал о еде.
«Хоть бы сразу… Прямо в дом… в комнату попало… - думаю я. – Тогда бы не надо никакой еды».
Я завидую тем, кто умер еще до войны. Кто давно лежит в могилах. У меня нет больше сил ждать и терпеть. Я уже ничего не жду.»

новогодняя елка
«И вот мы уже в раздевалке. Здесь даже нянечки у вешалки и, когда разденешься, номерки дают. И тепло, как до войны. И музыка. Даже не верилось – в блокадном Ленинграде, и так здорово.
Я потер глаза кулаком – не во сне ли это? Не!..
Мы идем по коридору и останавливаемся у входа в зал. Что за чудеса? Огромная елка…»

школа
«В классе, будто и нет никакой войны, ровными рядами стояли парты. Мы с Женькой даже удивились, что они уцелели, - ведь парты запросто могли сжечь зимой.
Учительница смотрела на нас и улыбалась. Я совсем даже забыл, что теперь не урок. Ну все как до войны. В классе чисто. Окна открыты. И сразу так хорошо стало, будто вся блокада – только плохой сон.»

музыка
«Музыка оборвалась, но еще звучал ее последний аккорд. Я сидел как во сне. Я даже не сразу вспомнил, где нахожусь. Легонько стукнула крышка рояля. Я очнулся. Женька сидел, упершись руками в колени, и смотрел так, будто сквозь стену видит.
Екатерина Ивановна поднялась со стула и зашагала по комнате. Женька очнулся и, волнуясь, спросил:
- А это из какого балета? Его будут показывать?
Екатерина Ивановна улыбнулась.
- Это отрывки из Седьмой симфонии нашего ленинградского композитора Шостаковича. Симфония посвящена нашему городу, блокаде и написана здесь, в Ленинграде.»