Евгений Леонов

Евгений Леонов родился в обыкновенной московской семье среднего достатка.
Его отец - Павел Васильевич - работал инженером на авиазаводе, а мать - Анна
Ильинична – была домохозяйкой. Евгений был вторым ребенком в семье. Брат
Коля был старше его на два года.
Леоновы жили в коммунальной квартире на Васильевской улице, занимая две
небольшие комнаты. Родители Евгения была гостеприимными хозяевами, и
поэтому их дом был вечно полон. Постоянно приезжали близкие и дальние
родственники, и все чувствовали себя здесь легко и свободно. Леонов позднее
вспоминал: «У мамы было нечто такое, что меня, мальчишку, удивляло - мама
умела рассказывать так, что все смеялись, в квартиру набивалось много-много
людей».
Мама, хотя и не была высокообразованной, всю себя отдала воспитанию детей.
Она много читала им книг. А отец часто рассказывал сыновьям о знаменитых
летчиках: Чкалове, Байдукове, Белякове. Именно тогда у мальчиков и возникла
мечта стать летчиками. Кстати, брат Евгения Николай впоследствии стал работать
в авиации.
В пятом классе Евгений Леонов записался в школьный драматический кружок.
Долгое время ученики репетировали пьесу, сочиненную ими самими же. И хотя
премьера так и не состоялась, но эта работа запала в душу мальчика. Зародила
любовь к театру.

Когда началась Великая Отечественная война, Евгений
окончил седьмой класс. По совету родителей мальчик
устроился учеником токаря на авиационный завод. Во
время войны там работала вся семья Леоновых: отец –
инженером, мать - табельщицей, а брат -
копировальщиком.
Осенью Евгений Леонов сдал экзамены и поступил в
Авиационный техникум им. С. Орджоникидзе. Учась в
техникуме, Леонов принимал участие в художественной
самодеятельности, выступал на студенческих вечерах.
Евгений Павлович рассказывал: «Я помню, что именно
там подготовил «В купальне» Чехова, выучил и
рассказывал «Монтера» Зощенко, очень любил Блока,
Есенина, читал их наизусть на вечерах, и меня называли,
как когда-то в школе, «наш артист».

На третьем курсе техникума Евгений Леонов поступил на драматическое
отделение Московской театральной студии, которой руководил Р.
Захаров, известный балетмейстер Большого театра.
О своем поступлении он рассказывал: «Я попросил у брата пиджак и
решил, что готов к экзамену. Я безумно нервничал - я понимал свою
несостоятельность, но не думал, что так получится. Сидело человек 25
народу, я вышел (они, видимо, добирали, студия существовала уже
второй год) и прочитал все, что с таким успехом читал в техникуме:
Чехова, Зощенко. У меня спросили: «Еще что-нибудь есть?» Я сказал:
«Есть, но это еще хуже». Почему-то все стали просить, чтобы я почитал
еще. Я прочитал Блока «В ресторане». Я любил это стихотворение...
Была тишина, я был белого цвета. Я читал серьезно, мне сказали
спасибо. И это стихотворение Блока спасло меня, примирило и с моим
пиджаком, и с моей курносой физиономией, и с недостатком культуры.
Потом, говорят, развернулось целое собрание, стали просить Екатерину
Михайловну Шереметьеву. Она сказала, что я, мол, очень серый,
неотесанный, но ее стали снова просить: «Мы поможем» - и меня приняли
в студию».
Евгений с удовольствием окунулся в новую жизнь. Каждый день он
пропадал в студии с 8 утра до часу ночи. Большое влияние на него оказал
Андрей Александрович Гончаров, который, вернувшись с фронта, стал вести их курс.

Закончив в 1947 году обучение, Леонов был принят в
Московский театр Дзержинского района. Там он сыграл роль
Кольки в спектакле «Ровесники». Однако уже спустя год
театр расформировали и на его месте создали Московский
драматический театр имени Станиславского, главным
режиссером которого стал Владимир Федорович Дудин.
Молодых актеров приняли в новый театр, но долгое время не
доверяли главных ролей. Леонову приходилось играть в
массовке (например, денщика в «Трех сестрах» или
колхозника в «Тиши лесов»).
В 1947 году Леонов впервые попробовал себя в кино.
Театральных денег на жизнь явно не хватало, поэтому он
искал любую возможную халтуру. Первоначально это были
даже не эпизоды, а массовка. Первые же свои эпизодические
роли он сыграл в 1949 году: в фильмах режиссера Владимира
Немоляева (отца известной актрисы Светланы Немоляевой)
«Счастливый рейс» и «Карандаш на льду».
Затем последовали эпизоды в спортивной комедии
Владимира Петрова «Спортивная честь» (1951), где Леонов
появился в роли официанта, и в героико-приключенческом
фильме Владимира Немоляева «Морской охотник» (1954). В
фильме «Морской охотник» ему довелось сыграть кока. Как
он вспоминал: «Там песенку надо было петь, для меня это
было стеснительно - и оркестр, и все на меня вытаращились.
Я так запел, что пюпитры закачались, но все-таки каким-то
образом я пел песню - с моим-то слухом...»

В середине 50-х у Евгения Леонова произошли серьезные
перемены, как в кино, так и в театре. В 1955 году он снялся в
криминальной драме Иосифа Хейфица «Дело Румянцева»
(Снегирев) и приключенческом фильме Александра Столпера
«Дорога» (Пашка Еськов). В обоих случаях это были действительно
сложные и интересные роли.
Леонов вспоминал: «Я никогда не забуду доброе лицо, добрые
глаза Виталия Доронина, с которым я снимался в фильме «Дорога».
Я, наверное, чего-то не умел, но там я из себя выходил,
фантазировал, а Доронин поддерживал, и действительно, иногда
снимали, как я предлагал. Там подобралась удивительная
компания, что для меня, молодого актера, для мальчишки, имело
большое значение: на свете есть такие хорошие, такие
доброжелательные люди...»

Звездный час Евгения Леонова наступил в 1961 году, когда на
экраны вышла комедия Владимира Фетина «Полосатый
рейс». В этой картине актер сыграл скромного буфетчика
Шулейкина, волей судьбы выдающего себя за укротителя
тигров.
Леонов играл блистательно, с наслаждением, не боясь
откровенного фарса, в то же время, оказавшись
трогательным в своем наивном простодушии. Именно эта
роль принесла актеру поистине всенародную славу, в одно
мгновение, превратив его в самого любимого комедийного
актера советского кинематографа.
Еще один интересный факт. В этой картине Евгений Леонов
первым из советских актеров снялся в обнаженном виде. Как
он вспоминал позднее: «Я первым из актеров показал свой
мощный зад советскому народу....»

Большие роли

Клиническая смерть
Страшное несчастье произошло с Евгением Леоновым летом 1988 года. В то
время театр Ленком был на гастролях в Германии, в Гамбурге. Леонов играл там
роль Подсудимого в спектакле «Диктатура совести». На третий день после
спектакля ему стало плохо. Врач, приехавший на «Скорой», сказал, что Леонова
необходимо отвезти в больницу. По дороге у Евгения Павловича остановилось
сердце…
Вспоминает Ванда Леонова: «Врачи не знали, чем это вызвано: ведь у Жени был
целый букет болячек. Сахарный диабет, плохие сосуды, сердце... Слава Богу,
им случилось в Германии - у нас бы он умер. Его подключили к аппаратуре.
Сердце забилось. В госпитале перед операцией ему сумели сделать
шунтирование (перешивание сосудов), отключили аппаратуру. Но сердце не
выдержало, последовал обширнейший инфаркт. На его фоне и шла операция,
которая продолжалась 4,5 часа».
Евгений Леонов пролежал в коме шестнадцать суток. Все эти дни с ним рядом
находились жена и сын. Андрею так и сказали: «Сиди и беседуй с ним и с
Господом. Если он тебя услышит наверху, отец вернется». Вместе с ним всем
сердцем был и весь советский народ. Простые люди ставили в церквях свечки за
то, чтобы их любимый артист вернулся.
Он вернулся. А спустя четыре месяца уже репетировал главную роль Тевье-
молочника в новом спектакле «Поминальная молитва». 21 октября состоялась
премьера. По окончании спектакля толпы восхищенных зрителей шли к сцене с
охапками цветов и, передавая их Леонову, говорили: «Живите долго!

29 января 1994 года Евгений Леонов ушел из жизни. Его жена Ванда
рассказывала: «Этот день был тяжелым. Андрюша утром за мной заехал - мы
собирались на рынок. Женя обычно в это время уже вставал, а тут он лежал. Я
к нему подошла, говорю: «Женя, мы на рынок собираемся». Он: «Купите мне
чего-нибудь вкусного». Приехали мы с рынка, сели за стол кушать, и он вдруг
говорит: «Ванда, ты почему мне ничего не купила?» И лицо у него было такое
сердитое-сердитое. Я говорю: «Женя, ну что ты, я тебе цыпленка купила, то,
другое, третье». Но он ничего не стал есть, а потом сказал: «Я не могу взять
себя в руки». Потом я легла отдыхать - у меня очень сильно болела голова. Я
лежала в другой комнате, но слышала, что он как-то подозрительно кашлял:
кхе-кхе... как будто хотел прокашляться, но не мог. Потом он зашел в комнату
и сказал: «Сейчас Андрюшенька появится, надо будет собираться в театр».
Надел рубашку, стал переодевать брюки - театральный костюм у него был
дома - и вдруг пошатнулся и упал. Я думала, что он на штанину наступил.
Закричала: Женя, ты что?», подбежала к нему, а он выпрямился - и все. В
одну секунду его не стало. Приехали врачи, сказали, что это - тромб».