Влияние философии Соловьева на творчество Блока

Философское течение
Соловьев создал так называемую философию всеединства, в основе которой убеждение в том, что благо — в целостности, а зло — в раздробленности. Бог — абсолютная целостность, он неделим, его нельзя представить как сумму каких-то составных частей. К этому же идеалу стремятся человечество и весь мир. Стремление же к индивидуализации, обособлению, по Соловьеву, — источник страданий и зла.

Крупнейший английский писатель конца XIX века Оскар Уайльд проповедует автономность искусства. Фридрих Ницше, противопоставляет мораль и знание: последнее достижимо только при выходе за пределы сковывающих свободную мысль моральных ограничений. На этом фоне учение Соловьева смотрится вызывающим анахронизмом.
Отношение концепции к главным тенденциям

Он принадлежит к русскому экзистенциализму или персонализму. В центре у него свободная личность. Для которой главной ценностью является свобода. Но свобода невозможна без творчества и наоборот. Он противопоставил дух материи, косность и догматизм творчеству. Задача человека в том, чтобы вырваться из материального мира и ворваться в мир свободы, где царит творчество и дух.
Философия Бердяева

Русский культурный ренессанс начала века был одной из самых утонченных эпох в истории русской культуры. Это была эпоха творческого подъема поэзии и философии после периода упадка. Это была вместе с тем эпоха появления новых душ, новой чувствительности. Души раскрылись для всякого рода мистических веяний, и положительных и отрицательных. Никогда еще не были так сильны у нас всякого рода прельщения и смешения. Вместе с тем русскими душами овладели предчувствия надвигающихся катастроф. Поэты видели не только грядущие зори, но что-то страшное, надвигающееся на Россию и мир (А. Блок, А. Белый). Религиозные философы проникались апокалиптическими настроениями. Пророчества о близящемся конце мира, может быть, реально означали не приближение конца мира, а приближение конца старой, императорской России

Влияние
Объективные противоречия соловьёвского творчества впоследствии сыграют решающую роль в формировании поэтического мировоззрения зрелого Блока. Антимония собственного мышления воспринималась Соловьёвым как выражение нереализованности его основной жизненной и творческой задачи. Блок осмысляет их совершенно по- новому. Он поэтически осознанно стремится к изображению «противоречий непримиримых и жаждущих примирения». То, что у Соловьёва было порой неосознанной чертой личности, у Блока становится свойством мироотношения и темой творчества.

Владимир Соловьёв всё ещё двоится перед нами. Он воспитал в себе две силы, два качества, необходимые для того, чтобы нападать на врага разом, с двух сторон. Один Соловьёв – здешний – разбил врага его же оружием: он научился забывать время, он только усмирял его, набрасывая на косматую шерсть чудовища лёгкую фату смеха.. Если бы существовал только этот Вл. Соловьёв, - мы отдали бы холодную дань уважения метафизическому макиавеллизму и только; но мы хотим помнить, что этот был лишь умным слугою другого. Другой – нездешний – не презирал и не усмирял. Это был «честный воин Христов». Он занёс над врагом золотой меч .

Образ Прекрасной Дамы
Одной из главных идей в философии Соловьёва была идея поиска Вечной Женственности – воплощении добра, истины и красоты. Что оказало прямое воздействие на Блока.

О Прекрасной Даме
Но, понимая своё «уничиженье» и приземлённость по сравнению с Ней, Он всё же жаждет встречи всей душой:
Я жду призыва, ищу ответа,
Немеет небо, земля в молчаньи,
За желтой нивой - далёко где-то -
На миг проснулось мое воззванье.
Блок целенаправленно подчёркивает разницу между собой и Ею, обозначая себя «рабом» по сравнению с Ней и рядом с Ней:
А здесь, внизу, в пыли, в уничиженье,
Узрев на миг бессмертные черты,
Безвестный раб, исполнен вдохновенья,
Тебя поет. Его не знаешь Ты.
Примерно к середине цикла к радостному и трепетному ожиданию свидания с возлюбленной начинает примешиваться чувство тревоги – а вдруг грядущая встреча не принесёт поэту ожидаемого?
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
И молча жду,— тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
О, как паду — и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
Ты - другая, немая, безликая,
Притаилась, колдуешь в тиши