Анализ пятой части. Преступление и наказание Ф.М. Достоевский

Содержание

Слайд 2

План.

Лужин и Лебезятников.
Лужин обвиняет Соню в воровстве.
Раскольников раскрывает мотивы подлого поступка Лужина.
Катерина

План. Лужин и Лебезятников. Лужин обвиняет Соню в воровстве. Раскольников раскрывает мотивы
Ивановна «с воплем и со слезами выбежала на улицу – с неопределённой целью где-то сейчас, немедленно и во что бы то ни стало найти справедливость».
Раскольников признаётся Соне в убийстве:
Внутренний монолог Раскольникова по дороге к Соне,
Сцена признания (гл.4),
Внутренние монологи Раскольникова после объяснения с Соней (гл.5),
Уличная сцена Катерины Ивановны с детьми (глазами Раскольникова).

Слайд 3

Четвёртая часть.

Сцена с Евангелием.

Четвёртая часть. Сцена с Евангелием.

Слайд 4

Соня читает Раскольникову «Воскресение Лазаря».

— Читай! Я так хочу! — настаивал он,

Соня читает Раскольникову «Воскресение Лазаря». — Читай! Я так хочу! — настаивал
— читала же Лизавете! Соня развернула книгу и отыскала место. Руки ее дрожали, голосу не хватало. Два раза начинала она, и всё не выговаривалось первого слога.

Слайд 5

Притча.

«Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала ему: знаю, что воскреснет

Притча. «Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала ему: знаю, что
в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в меня не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит ему (и как бы с болью переведя дух, Соня раздельно и с силою прочла, точно сама во всеуслышание исповедовала): Так, господи! Я верую, что ты Христос, сын божий, грядущий в мир».

Слайд 6

Почему Раскольников пошёл к Соне.

Разве ты не то же сделала? Ты тоже

Почему Раскольников пошёл к Соне. Разве ты не то же сделала? Ты
переступила... смогла переступить. Ты на себя руки наложила, ты загубила жизнь... свою (это всё равно!). Ты могла бы жить духом и разумом, а кончишь на Сенной... Но ты выдержать не можешь, и если останешься одна, сойдешь с ума, как и я. Ты уж и теперь как помешанная; стало быть, нам вместе идти, по одной дороге! Пойдем!

Слайд 7

Соня вся вздрогнула от испуга. — Да разве вы знаете, кто убил?

Соня вся вздрогнула от испуга. — Да разве вы знаете, кто убил?
— спросила она, леденея от ужаса и дико смотря на него. — Знаю и скажу... Тебе, одной тебе! Я тебя выбрал. Я не прощения приду просить к тебе, я просто скажу. Я тебя давно выбрал, чтоб это сказать тебе, еще тогда, когда отец про тебя говорил и когда Лизавета была жива, я это подумал. Прощай. Руки не давай. Завтра!

Слайд 8

Мысли по дороге к Соне.

Кроме того, у него было в виду и

Мысли по дороге к Соне. Кроме того, у него было в виду
страшно тревожило его, особенно минутами, предстоящее свидание с Соней: он должен был объявить ей, кто убил Лизавету, и предчувствовал себе страшное мучение, и точно отмахивался от него руками.
В раздумье остановился он перед дверью с странным вопросом: «Надо ли сказывать, кто убил Лизавету?» Вопрос был странный, потому что он вдруг, в то же время, почувствовал, что не только нельзя не сказать, но даже и отдалить эту минуту, хотя на время, невозможно. Он еще не знал, почему невозможно; он только почувствовал это, и это мучительное сознание своего бессилия перед необходимостию почти придавило его.

Слайд 9

Раскольников признаётся Соне в убийстве.

Соня начала дышать с трудом. Лицо становилось всё

Раскольников признаётся Соне в убийстве. Соня начала дышать с трудом. Лицо становилось
бледнее и бледнее. — Знаю. Она помолчала с минуту. — Нашли, что ли, его? — робко спросила она. — Нет, не нашли. — Так как же вы про это знаете? — опять чуть слышно спросила она, и опять почти после минутного молчания. Он обернулся к ней и пристально-пристально посмотрел на нее. — Угадай, — проговорил он с прежнею искривленною и бессильною улыбкой.

Слайд 10

— Стало быть, я с ним приятель большой... коли знаю, — продолжал

— Стало быть, я с ним приятель большой... коли знаю, — продолжал
Раскольников, неотступно продолжая смотреть в ее лицо, точно уже был не в силах отвести глаз, — он Лизавету эту... убить не хотел... Он ее... убил нечаянно... Он старуху убить хотел... когда она была одна... и пришел... А тут вошла Лизавета... Он тут... и ее убил. Прошла еще ужасная минута. Оба всё глядели друг на друга. — Так не можешь угадать-то? — спросил он вдруг, с тем ощущением, как бы бросался вниз с колокольни. — Н-нет, — чуть слышно прошептала Соня. — Погляди-ка хорошенько.

Слайд 11

Подтверждение слов Мармеладова.

Давно уже незнакомое ему чувство волной хлынуло в его

Подтверждение слов Мармеладова. Давно уже незнакомое ему чувство волной хлынуло в его
душу и разом размягчило ее. Он не сопротивлялся ему: две слезы выкатились из его глаз и повисли на ресницах. — Так не оставишь меня, Соня? — говорил он, чуть не с надеждой смотря на нее. — Нет, нет; никогда и нигде! — вскрикнула Соня, — за тобой пойду, всюду пойду! О господи!.. Ох, я несчастная!.. И зачем, зачем я тебя прежде не знала! Зачем ты прежде не приходил? О господи! — Вот и пришел.

Слайд 12

Теория.

— А что и в самом деле! — сказал он, как бы

Теория. — А что и в самом деле! — сказал он, как
надумавшись, — ведь это ж так и было! Вот что: я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил... Ну, понятно теперь? — Н-нет, — наивно и робко прошептала Соня, — только... говори, говори! Я пойму, я про себя всё пойму! — упрашивала она его. — Поймешь? Ну, хорошо, посмотрим! Он замолчал и долго обдумывал.

Слайд 13

— Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что

— Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что
если бы, например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан, а была бы вместо всех этих красивых и монументальных вещей просто-запросто одна какая-нибудь смешная старушонка, легистраторша, которую еще вдобавок надо убить, чтоб из сундука у ней деньги стащить (для карьеры-то, понимаешь?), ну, так решился ли бы он на это, если бы другого выхода не было? Не покоробился ли бы оттого, что это уж слишком не монументально и... и грешно?

Слайд 14

— Сама видишь, что не так!.. А я ведь искренно рассказал, правду!

— Сама видишь, что не так!.. А я ведь искренно рассказал, правду!
— Да какая ж это правда! О господи! — Я ведь только вошь убил, Соня, бесполезную, гадкую, зловредную. — Это человек-то вошь! — Да ведь и я знаю, что не вошь, — ответил он, странно смотря на нее. — А впрочем, я вру, Соня, — прибавил он, — давно уже вру... Это всё не то; ты справедливо говоришь. Совсем, совсем, совсем тут другие причины!... Я давно ни с кем не говорил, Соня... Голова у меня теперь очень болит.

Слайд 15

Я пошел как умник, и это-то меня и сгубило! И неужель ты

Я пошел как умник, и это-то меня и сгубило! И неужель ты
думаешь, что я не знал, например, хоть того, что если уж начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? — то, стало быть, не имею права власть иметь. Или что если задаю вопрос: вошь ли человек? — то, стало быть, уж не вошь человек для меня, а вошь для того, кому этого и в голову не заходит и кто прямо без вопросов идет... Уж если я столько дней промучился: пошел ли бы Наполеон или нет? — так ведь уж ясно чувствовал, что я не Наполеон... Всю, всю муку всей этой болтовни я выдержал, Соня, и всю ее с плеч стряхнуть пожелал: я захотел, Соня, убить без казуистики, убить для себя, для себя одного! Я лгать не хотел в этом даже себе! Не для того, чтобы матери помочь, я убил — вздор!

Слайд 16

Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться

Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем
благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного: а там стал ли бы я чьим-нибудь благодетелем или всю жизнь, как паук, ловил бы всех в паутину и из всех живые соки высасывал, мне, в ту минуту, всё равно должно было быть!.. И не деньги, главное, нужны мне были, Соня, когда я убил; не столько деньги нужны были, как другое... Я это всё теперь знаю... Пойми меня: может быть, тою же дорогой идя, я уже никогда более не повторил бы убийства. Мне другое надо было узнать, другое толкало меня под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею...

Слайд 17

— Убивать? Убивать-то право имеете? — всплеснула руками Соня. — Э-эх, Соня!

— Убивать? Убивать-то право имеете? — всплеснула руками Соня. — Э-эх, Соня!
— вскрикнул он раздражительно, хотел было что-то ей возразить, но презрительно замолчал. — Не прерывай меня, Соня! Я хотел тебе только одно доказать: что черт-то меня тогда потащил, а уж после того мне объяснил, что не имел я права туда ходить, потому что я такая же точно вошь, как и все!

Слайд 18

— И убили! Убили! — Да ведь как убил-то? Разве так убивают?

— И убили! Убили! — Да ведь как убил-то? Разве так убивают?
Разве так идут убивать, как я тогда шел! Я тебе когда-нибудь расскажу, как я шел... Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!.. А старушонку эту черт убил, а не я... Довольно, довольно, Соня, довольно! Оставь меня, — вскричал он вдруг в судорожной тоске, — оставь меня!

Слайд 19

— Что делать! — воскликнула она, вдруг вскочив с места, и глаза

— Что делать! — воскликнула она, вдруг вскочив с места, и глаза
ее, доселе полные слез, вдруг засверкали. — Встань! (Она схватила его за плечо; он приподнялся, смотря на нее почти в изумлении). Поди сейчас, сию же минуту, стань на перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: «Я убил!» Тогда бог опять тебе жизни пошлет.

Слайд 20

— Не будь ребенком, Соня, — тихо проговорил он. — В чем

— Не будь ребенком, Соня, — тихо проговорил он. — В чем
я виноват перед ними? Зачем пойду? Что им скажу? Всё это один только призрак... Они сами миллионами людей изводят, да еще за добродетель почитают. Плуты и подлецы они, Соня!.. Не пойду. И что я скажу: что убил, а денег взять не посмел, под камень спрятал? — прибавил он с едкою усмешкой. — Так ведь они же надо мной сами смеяться будут, скажут: дурак, что не взял. Трус и дурак! Ничего, ничего не поймут они, Соня, и недостойны понять. Зачем я пойду? Не пойду.

Слайд 21

!!!

Five minutes later he raised his head with a strange smile.
That was

!!! Five minutes later he raised his head with a strange smile.
a strange thought.
"Perhaps it really would be better in Siberia," he thought suddenly.

Слайд 22

Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Преступление и наказание, Часть

Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Преступление и наказание, Часть
пятая". Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов.

Слайд 23

Минут через пять он поднял голову и странно улыбнулся. Это была странная мысль:
"Может,

Минут через пять он поднял голову и странно улыбнулся. Это была странная
в каторге-то действительно лучше", - подумалось ему вдруг.

Слайд 24

Монолог Раскольникова.

Никогда, никогда еще не чувствовал он себя так ужасно одиноким!

Монолог Раскольникова. Никогда, никогда еще не чувствовал он себя так ужасно одиноким!
Да, он почувствовал еще раз, что, может быть, действительно возненавидит Соню, и именно теперь, когда сделал ее несчастнее. «Зачем ходил он к ней просить ее слез? Зачем ему так необходимо заедать ее жизнь? О, подлость!» — Я останусь один! — проговорил он вдруг решительно, — и не будет она ходить в острог! Минут через пять он поднял голову и странно улыбнулся. Это была странная мысль: «Может, в каторге-то действительно лучше», — подумалось ему вдруг.

Слайд 25

Монолог после объяснения с сестрой.

Нет, он не был холоден к ней.

Монолог после объяснения с сестрой. Нет, он не был холоден к ней.
Было одно мгновение (самое последнее), когда ему ужасно захотелось крепко обнять ее и проститься с ней, и даже сказать, но он даже и руки ей не решился подать: «Потом еще, пожалуй, содрогнется, когда вспомнит, что я теперь ее обнимал, скажет, что я украл ее поцелуй!»

Слайд 26

Уличная сцена.

Измучившееся чахоточное лицо ее смотрело страдальнее, чем когда-нибудь (к тому

Уличная сцена. Измучившееся чахоточное лицо ее смотрело страдальнее, чем когда-нибудь (к тому
же на улице, на солнце, чахоточный всегда кажется больнее и обезображеннее, чем дома); но возбужденное состояние ее не прекращалось, и она с каждою минутой становилась еще раздраженнее. Она бросалась к детям, кричала на них, уговаривала, учила их тут же при народе, как плясать и что петь, начинала им растолковывать, для чего это нужно, приходила в отчаяние от их непонятливости, била их... Потом, не докончив, бросалась к публике; если замечала чуть-чуть хорошо одетого человека, остановившегося поглядеть, то тотчас пускалась объяснять ему, что вот, дескать, до чего доведены дети «из благородного, можно даже сказать, аристократического дома». Если слышала в толпе смех или какое-нибудь задирательное словцо, то тотчас же набрасывалась на дерзких и начинала с ними браниться. Иные, действительно, смеялись, другие качали головами; всем вообще было любопытно поглядеть на помешанную с перепуганными детьми.