Архаическая нравственность

Архаическая нравственность
1. Свойственный древности. Архаический стиль.
2. Вышедший из употребления. Архаическое выражение. Архаический обычай.

Архаическая нравственность отвечает характеру трудовой деятельности, достаточной лишь для самосохранения, выживания и приспособления рода к природным условиям.
В первобытно-родовом обществе социальная pегyляция характеризуется слитностью, нерасчлененностью обычаев, норм, предписаний, стереотипов, их синкретизмом. Объектом регулирования являются все индивидуальные и коллективные действия. Нравственность представляет собой оттенок или функцию этого целостного регулятивного комплекса. Чтобы понять архаическую нравственность, необходимо понять ее контекст. Специфическая моральная терминология еще не кристаллизовалась.
Моральное сознание как особая форма общественного сознания и нравственное мировоззрение, отстаивающее определенные идеи и ценности, основанное на познании и мышлении, не свойственны этой эпохе.

Существует много способов и возможностей осмысления архаической нравственности. Ее можно рассматривать в контексте мифа как своего рода духовную деятельность, интерпретирующую действительные факты и связи между ними путем наложения на них символов и образов. По этому пути идет теория мифа.
Иным способом раскрывает сущность первобытной морали теория табу, акцентирующая внимание на значении запретительных норм, которые, так же как и мифологическая деятельность, являются универсальным признаком примитивных сообществ.
Ядром первобытной нравственности иногда считают тотемную идентификацию и культ предков, вокруг которого концентрируются обязанности, выполняемые со всей тщательностью, сопровождаемые особыми переживаниями.

Табу
религиозный запрет, налагаемый на какой-либо предмет, действие, слово и т.п., нарушение которого будто бы неминуемо влечет жестокую кару (болезнь, смерть) со стороны фантастических духов и богов.
По своему содержанию и формам эти запреты были крайне разнообразны, охватывая в той или иной степени все стороны личной и общественной жизни первобытного человека. Сущность табу — в идеологическом освещении и закреплении существующего в обществе порядка .
Ряд авторов полагают, что табу не создает ни обычая, ни морали, а лишь закрепляет обычаи и с этой точки зрения вообще не является самостоятельной социальной нормой.

Средством теоретического объяснения архаической нравственности могут служить различные теории родства. Они показывают, что нормы общения, правила поведения и обязанности определяются отношениями родства и свойства.
Контекстом, из которого впоследствии выделяется и от которого избавляется нравственная норма, выступает ритуал. Это также универсальная черта традиционных обществ, общественная форма поведения, дополняющая или подменяющая целесообразность действий.
Теории дарения (дара) выводят нравственность из взаимоотношений, связанных с обменом материальными ценностями, когда постепенно идеальная ценность взаимности отделяется от непосредственной ощутимой выгоды обмена вещами, услугами.

Психологические теории мифа рассматривают миф либо как особый тип мышления и рассуждения (К. Леви-Стросс), либо как символику бессознательного (З. Фрейд). Представители социологического подхода к мифу (Б. Малиновский, Э. Дюркгейм, Дж. Дюмезиль) считают, что мифы выражают на словах то же самое, что ритуал выражает пластическим действием. Возможна и комбинация психологического и социологического подходов к мифу (М. Элиаде).
Теории мифа, объясняющие архаическую нравственность как применение мифологемы, сценическую форму мифа, придерживаются феноменологического понятия морали, отождествляют нравственность с ментальным продуктом, пытаются через миф и идеальные представления понять систему норм и действия архаического человека.

Предметом философии и антропологии миф становится в ХIХ--ХХ вв. в эпоху фальсифицированных мифов массовой культуры, когда от живого мифа традиционных обществ остается только признак, мертвая форма. Последней умирает религиозная мифологема. Религиозный миф превращается в анахронизм уже в ХVI в. в результате научного прогресса и промышленной революции, серии социальных и политических революций. Современная критическая теология, протестантизм стремится эмансипировать богословскую, нравственно-философскую аргументацию от ветхозаветного и трансцендентального мифа. Создание мифов, возвращение к мифу, а также интерес к процессам мифотворчества и популярность теории мифа отчасти объясняются атмосферой отчуждения и ностальгии, порывами к бегству из механического мира индустрии и анонимного существования. Демифологизации религии способствовали метафизика религии И. Канта и ницшеанская критика христианской идеологии и психологии.

Философы, напротив, только начали систематизировать мифы, обратились к закономерностям мифологического сознания, увидели в мифологемах шифр к абстракциям, психологии, деятельности воображения, реальным событиям.
Теория мифа искажает картину антропогенеза и придает примитивной нравственности несвойственные ей рассудочные и идеалистические черты. На самом деле идеальное, абстракции и самодостаточные ментальные формы не являются специальным продуктом деятельности первобытного общества и не положены в его основании. Аналогичным образом вещное богатство, производство не являются главной целью архаического общества. Справедливо утверждение Ю.М. Бородая: "Первобытно-родовую организацию невозможно объяснить, исходя исключительно из "сознания", "разума", например, как продукт сознательного "договора" разумных существ; не раскрывается сущность первобытно-родовой связи и через понятия "труд", "производство"; первобытный род это отнюдь не производственно-хозяйственная кооперация"1. На первобытной стадии разворачивается естественная история нравственности. Много позже жизнь нравственности будет протекать во многом в мире бестелесных идеальных сущностей.

Имеются многочисленные данные об анимистических, фетишистских, тотемических воззрениях архаического человека. На них основывается религиозная трактовка первобытной нравственности. Она выводит архаические требования и запреты из чувства священного и сверхъ-естественного. Некоторые теории табу рассматривают этот запрет как элемент религии, нерефлексируемый долг, глубоко внедрившийся в психику. Теории символизма приписывают архаическому сознанию "знаковость", когда вещь всего лишь обозначает что-то другое, невещественное, имеет идеальный смысл или на него указывает. Однако, сообразно примитивным воззрениям на мир, нет ничего принципиально неодухотворенного, лишенного души и ничего принципиально нематериального, лишенного вещной или телесной оболочки, а также нет ничего сверхъестественного, то есть находящегося по ту сторону природных процессов. Животное или дерево, камень или кость, которым поклонялся человек и придавал особую ценность, выступает как единство единичного и всеобщего, абстрактного и конкретного. К единичной вещи не примысливался целый комплекс идеальных значений, находящихся где-то в стороне и вне этой вещи. Архаический человек воздействовал на волю этой вещи с тем, чтобы она повлияла на развитие жизненно важных процессов, например плодородия. Названные теории проецируют на первобытное общество пантеизм, геральдическое тщеславие, фетишистское сознание, шизофренические ассоциации и фантазии либерального общества.

Теории табу фиксируют феномен первобытного коллективного сознания, выражающий самоограничение, сказанное "нельзя". Табуирование вещей, имен, действий, контактов показывает, что в обществе выделен ряд явлений, к которым надо относиться опосредованно, как к неестественному, чтить в порядке исключения, приспосабливаться. От этого зависит коллективное благополучие. Особенность табу в том, что оно ничего не осмысливает, а просто выделяет, изолирует, сублимирует или делает возвышенным запрещенное, формирует систему запретов, мер защиты огня и жилища, трудовой деятельности, орудий труда и оружия, слабых, переживающих особо важные периоды личной жизни (роды, смерть близких, брак), утверждает полезные правила санитарии и гигиены.