О простых и сложных решениях

Политики и прочие лица, принимающие решения, всегда и везде склонны упрощать ситуацию – и принимать решения простые и внешне эффектные вместо того, чтобы инициировать сложную дорогостоящую и «долгоиграющую» работу по решению проблемы. «Всегда и везде», но сейчас и в России – особенно (а уж перед выборами…!). Конечно, ритуальные слова о сложности проблем, стратегии и долгосрочной перспективе произносятся (чаще всего это – откровенная, ничем неприкрытая, циничная демагогия), но дальше дело не идет.
Простые решения бывают правильными, но очень редко. Это как «разрубить гордиев узел» – иногда это просто гениально. Гораздо чаще, а у нас – обычно, вместо того, чтобы чистить «авгиевы конюшни» их обрызгивают дезодорантом. Проблема не решается, а «загоняется в угол», переходит в хроническую категорию. Наука, если и привлекается, то только для «галочки».
Из введения (тезисов)

Промышленный дизайнер Владимир Пирожков, окончивший 20 лет назад Свердловский архитектурный институт, поработавший потом на «хороших» позициях в концерне Citroen, в компании Toyota, вернулся несколько лет назад в Россию по приглашению тогда еще министра экономики Грефа:
«Самое главное, что меня здесь потрясло, — это то, что у 99 процентов корпораций нет четкого целеполагания: что будет дальше, куда стремится компания, как они себя видят через десять, через двадцать лет, какой будет рынок, кто будет жить на этой территории? Это основа не только промышленного дизайна, но и вообще развития экономики и общества»
«Если не видишь себя в будущем, тебя там не будет!»
Временной дисконт при принятии решений (хоть в политике, хоть в бизнесе) в России слишком велик, т.е. будущее по сравнению с настоящим быстро обесценивается, и ведущими выступают краткосрочные и сиюминутные цели.
Совсем для начала

Еще одно замечание общего характера.
Формально стратегии и долгосрочные планы развития территориальных образований, регионов разного уровня (включая страну в целом), компаний и корпораций разрабатываются.
Но качество этих разработок очень низкое. Это я могу утверждать, как участник процесса разработок многих региональных стратегий за последние 10 лет.
Причина в том, что у этих разработок, как правило, нет надежной основы: фундаментальных научных, методологических и методических обоснований, – т.к. они не предполагаются и не обеспечиваются ни временным, ни финансовым ресурсом.
Непременная особенность государственного заказчика – результат нужен "на следующей неделе". А "на следующей неделе" результат может быть только один: освоили финансирование и поставили "галочку".
Получить действительно полезный продукт (стратегию,…) – это сложно, долго и дорого.

Соцлагерь и Гобачев
К середине 80-х годов СССР и США, ОВД и НАТО, СЭВ и ЕЭС (предшественник Евросоюза) были равнозначными «противниками», и переход от конфронтации к разрядке мог и должен был происходить путем взаимных равнозначных уступок.
Для этого в СССР должна была быть налаженной кропотливая, без скоропалительных решений переговорная работа в политической и экономической сферах. Такая работа была более или менее удачно проведена только в военной сфере при подготовке ОСНВ-1.
Все остальное Горбачев вместе с «подельником» Шеварнадзе просто сдали: в 1987 году принято решение о роспуске ОВД – симметричный роспуск НАТО (наивная горбачевская «хотелка») так и не состоялся; начавшийся в 1989 году вывод советских войск из Центральной и Восточной Европы – и последовавшие за этим бархатные революции в бывших соцстранах; объединение Германии в 1990 году – и последующее вступление объединенной Германии в НАТО (под устное обещание Буша-старшего не расширять НАТО); официальное прекращение деятельности ОВД и СЭВ в 1991 году.

Результат – НАТО подступает к границам России, а бывшие партнеры по соцлагелю становятся нашими злейшими врагами.
Полученный «эквивалент» – личная популярность Горбачева на Западе.
СССР и Ельцин
Условия для развала СССР были созданы реформами Горбачева, но осуществить это действо смог его политический антипод – Ельцин.
Многие серьезные аналитики и исследователи, в т.ч. известный авторитет в этой области Стивен Коэн, считают, что СССР мог бы быть реформирован. Немного в усеченном виде. И он был бы гораздо более успешным политически и экономически, чем существующая сейчас Россия и всякие союзы (не исключая Таможенного) в пространстве бывшего СССР.
Я также придерживаюсь этой точки зрения.
Но чтобы реализовать такой сценарий надо было инициировать сложную и долгую работу по согласованию экономических и политических интересов всех участников процесса.

Обидно, что возможность проведения такой работы была: советником Ельцина по межреспубликанским связям в то время был мой учитель, академик А.Г.Гранберг, а в нашем Институте тогда проводились масштабные исследования эффективности межреспубликанских экономических отношений.
Ельцин «с сотоварищи» (Л.М.Кравчук, С.С.Шушкевич) предпочли простейшее решение: 8 декабря 1991 года было подписано Беловежское соглашение о создании СНГ (вопреки мартовскому референдуму о сохранении СССР). Вскоре к Содружеству присоединилось большинство союзных республик.
Эти непродуманные решения привели к многочисленным экономическим, политическим, военным конфликтам. А Россия, имея наилучшие стартовые позиции, лишилась ряда исконно российских территорий.
И началась вакханалия, подстегиваемая дележом союзного наследства: бывшие партнеры, и прежде всего Россия, отвернулись друг от друга в надежде на «Запад нам поможет», все мыслимые координирующие органы, поддерживающие межреспубликанские хозяйственные связи, были разрушены.

Дезинтеграция единого экономического пространства бывшего СССР достигла беспрецедентных масштабов. Проиграли – и очень много – все.
А Ельцин продолжил свою дезинтегрирующую деятельность в пространстве России, объявив, в частности (о, если бы только это), что регионы могут брать суверенитета, сколько захотят.
О законодательстве
«Наше законодательство совершенно не совершенно»
Зачем трудиться над созданием бюджетно-налоговых, таможенных, финансовых механизмов стимулирования экономического роста, модернизации, инновационного развития, тем более что за некоторыми «шустряками» сложно уследить в открытой, либеральной системе хозяйствования (иной стимулирующая система быть не может).
Гораздо проще «не пущать» – веками проверенный принцип российских чиновников.

Все наше законодательство в области бюджетно-финансового планирования и контроля антиконституционно, т.к. построено с позиции «презумпции виновности». А не «презумпции невиновности». Это означает, что с нами, частными и юридическими лицами, обращаются как с преступниками. «Если ты еще не украл, то обязательно украдешь завтра». При этом реальные казнокрады, ворующие в астрономических масштабах, остаются безнаказанными.
Классический пример – 94-ФЗ. В соответствии с ним даже картошку закупать опасно, – гнилую подсунут. А научное оборудование, реактивы-реагенты, информационные и другие аутсорсинговые услуги?
Огромное количество препон, барьеров, «подводных камней», противоречий и нестыковок, существующих в законодательных и подзаконных актах, ведомственных правилах (возникших «по простоте душевной» авторов), имеет два следствия:
1) Гасится всякая инициатива, а без нее невозможна инновационная экономика.

2) Расцветает коррупция – «не подмажешь – не поедешь».
Работать над совершенствованием законодательства для бюрократического аппарата – «рубить сук, на котором сидишь».
Порочный круг (институциональная ловушка) замкнулся (захлопнулась).
Далее.
Зачем выстраивать и настраивать тонкий механизм администрирования НДФЛ (хотя в современном информационном мире для этого нет никаких препятствий)? Гораздо проще сделать плоскую шкалу налога.
А на беспрецедентный рост дифференциации доходов населения можно закрыть глаза.
То же самое можно сказать про НДПИ. В результате сфера природопользования у нас одна из самых неэффективных в мире, и со временем становится только хуже (например, КИН у нас 30% и постоянно сокращается, «у них» – 40-45% и постоянно растет).
Та же история с налогом на прибыль. А ведь он мог бы стать элементом мощного механизма стимулирования экономического роста.

Мертвая петля Кудрина
Зачем придумывать, выстраивать и настраивать тонкие механизмы безинфляционного использования нефтедолларов, стимулирующие не только спрос, но и – в большей степени – предложение? Гораздо проще их стерилизовать.
В «тучные» годы якобы «лишние» деньги были вложены в долговые обязательства Правительства США и некоторых его ипотечных агентств. Т.е. в экономику США. Одновременно российский бизнес активно кредитовался западными банками. Эти активы зарубежной банковской системы были – как бы – обеспечены теми самыми российскими государственными вложениями. Вся маржа, естественно, доставалась «их» финансовой системе.
Наступил кризис. Наши зарубежные государственные вложения существенно «скукожились», но выполнили, тем не менее, роль «подушки безопасности». Они в значительной степени были использованы для погашения долгов российского бизнеса перед иностранной финансовой системой. «Мертвая петля» замкнулась.

Сколково
Вместо того, чтобы начать трудную и долгую работу по построению национальной инновационной системы, включающей региональные подсистемы, гораздо проще и уж несомненно более эффектно заняться строительством шикарного «парадного крыльца» здания, которое не то что стен, фундамента толком не имеет.
Такая работа (по построению НИС) должна была бы включать выявление и устранение всяческих барьеров, препон и т.д. на пути инноваций: в бюджетном, налоговом, таможенном, гражданском и т.д. законодательстве.
На другом полюсе – «простота» противоположного характера. Некоторые политики говорят, что сколковские льготы следует предоставить всем техноградам, технопаркам, инкубаторам и наукоградам.
Представьте, насколько вырастет в России количество всяких техно- и науко- образований на следующий день после принятия такого решения.

Развитие восточных районов страны
Этот вопрос чрезвычайно важен для нас, но он не находит решения на протяжении последних нескольких десятков лет.
Сейчас предлагают – наконец-то – использовать особые режимы управления развитием Сибири и Дальнего Востока. Во многом это «от лукавого».
Если и нужно создавать какие-то особые режимы функционирования этих регионов – наверно нужно, – то никак не первым шагом. Сначала, прежде всего, совершенно необходимо привести в порядок общероссийскую нормативно-законодательную базу, формирующую и влияющую на экономическое пространство.
Несколько – только самых общих – замечаний о том, законодательное исправление каких «свойств» экономического пространства России создаст благоприятную среду для развития, в том числе восточных и северных регионов.

1) Не имеющее аналогов в мире «стягивание» налоговых и всяких других доходов в Москву (а с недавнего времени, и в Санкт-Петербург), ведущее к «обескровливанию» всей остальной России.
2) Гипертрофированное влияние природно-климатических и географических факторов на территориальную дифференциацию (совершенно безобразную) уровней и условий жизни населения
3) Полное бесправие, и финансовое в том числе, муниципалитетов, где и проходит реальная, обычная жизнь людей. А если говорить шире – исключительно формальный характер федерализма.
4) Исключительно неблагоприятная среда для развития бизнеса, особенно несырьевого, малого и среднего.
5) Удручающе низкий уровень юридического обеспечения государственно-частного партнерства.
Федеральный бюджет обязан нести основную нагрузку по надбавкам к зарплатам, обеспечению социальных обязательств, «отрезвлению» транспортных, энергетических, ЖКХ-шных тарифов – нивелировать чрезмерные межрегиональные различия.

Если исправить эти и другие «провалы» пространственной политики государства, то может быть и даже, скорее всего, проблемы развития восточных регионов страны вообще и Дальнего Востока, в том числе, начнут решаться.
Но ведь для этого надо напряженно работать, а кому хочется «чистить Авгиевы конюшни», к тому же придется постоянно наступать на хвосты и лапы «достойных» людей, а кому нужна лишняя головная боль.
Куда «разумнее» принимать простые и внешне эффектные решения. И вместо работы, например, по созданию инновационной экономики в России задумать построить Сколково, по упорядочиванию экономического пространства страны – удвоить Москву, по развитию восточных районов – создать госкорпорацию с условным (пока) названием «Восток».
Уверен, что идея такой госкорпорации будет воспринята «на ура», тем более что Шойгу уже «подсуетился» и все посчитал, подготовил нормативно-законодательную базу (интересно, кто и когда это успел ему сделать?).

Небольшой исторический экскурс.
В XIX веке на востоке страны успешно действовала частно-государственная «Российско-Американская компания» (1797 – 1868). Ее усилиями к России была присоединена Аляска с Алеутскими островами, начато освоение Калифорнии и даже – в планах – Гавайских островов. Эта сугубо морская компания (ею было организовано 25 морских, в том числе 13 кругосветных экспедиций – они являлись основным средством торгового и материально-технического обеспечения деятельности компании) организовывала и поддерживала сухопутные маршруты (впоследствии большей частью заброшенные – до сих пор) от Берингова пролива, с Камчатки, из Охотска в Кяхту и далее в европейскую Россию и остальную Европу.
В 30-х годах прошлого века достаточно успешно функционировало Государственное Акционерное Камчатское общество (1928 – 1943).

Территория ГУЛАГа кончалась на западном берегу Охотского моря. На противоположной стороне моря жили свободные люди (в Советском-то Союзе!), жили в фактически свободной экономической зоне, открытой миру, прежде всего, США и Японии.
Сейчас важно отметить главную особенность и Камчатского общества, и компании Русской Америки: они «смотрели» на запад, в Россию и нацелены были на интеграцию своих территорий в российскую экономику. Современная же Госкорпорация (как одно из воплощений Стратегии ВС и ДВ) изначально «направляет взгляд» на восток и юг, т.е. – из России.
Лет двадцать назад линия потенциального разлома России проходила по границе между Восточной Сибирью и Дальним Востоком (при переходе этой границы вектор преобладающих торгово-экономических связей менял свое направление на противоположное).

Потом в дальневосточные программы стали включать Забайкалье, и линия разлома вплотную приблизилась к Байкалу. В 2008 году настала очередь Иркутской области – линия разлома оказалась западнее Ангары. Сделанный тогда шаг имел принципиальное значение для возможных реципиентов – в зоне потенциального отчуждения оказался Байкал, едва ли не главное природное достояние не только Сибири, но и всей России.
Теперь предлагается сделать еще один шаг – отодвинуть линию потенциального разлома России западнее Енисея. Пока этот дрейф на запад остается в значительной степени виртуальным: реально «рифт» остается на месте. Но «А» сказано.
Если говорить о Стратегии, то начинать ее разработку следует с формирования образа будущего, понятного и привлекательного.
Ведь почему люди уезжают? Не потому, в основном, что жизнь здесь (пока) «не очень». Они не видят перспективы, а участвовать в обмене природных богатств своей земли на сверхдоходы небольшой кучки людей с московской, лондонской, нью-йоркской или пекинской пропиской они не желают.

Он (образ) должен лечь в основу общего для власти, бизнеса, науки и образования, гражданского общества видения перспектив своего региона.
Это чрезвычайно важно, общее согласие, готовность взаимодействовать и ни в коем случае «не тянуть одеяло на себя» (как это, к сожалению, чаще всего происходит сейчас).
Важно и другое: «верховная» власть должна совершенно определенно выразить готовность следовать этому образу будущего, взяв на себя соответствующие политические обязательства перед обществом и бизнесом. А различные экспертные сообщества должны внимательно отслеживать, как выполняются принятые обязательства.
Сформировать такой образ – весьма сложная задача, одномоментно не решаемая. Если, конечно, не сводить его к заклинаниям «халва, халва, халва…» (как это фактически чаще всего делается). Пока даже не ясно, как его (этот образ) структурировать и какими параметрами описать.

Академгородок
Наше руководство, областное, городское, академическое последнее время достаточно предметно говорит о перспективах дальнейшего развития нашего Академгородка. Как относится к Институтам, Университету, Технопарку – старому, новому?
Конечно, последняя версия проекта Программы развития (после обсуждения в разных аудиториях Академгородка) гораздо лучше предыдущей. Но от принципиального недостатка – получить результат завтра, упростив все что можно – он не избавился.
С чего, на мой взгляд, следовало бы начать.
1) Посмотреть, как люди строили подобные программы. Как создавался наш Академгородок в 50-60-е годы прошлого века, как формировались и реализовывались похожие проекты за рубежом ("Исследовательский треугольник" в США, Монпелье во Франции, Z-парк в Пекине, Сингапур и т.д.), как действовали в подобных ситуация в России (Томск, Казань - по крайней мере), что полезного есть в более ранних разработках по Академгородку (А.П.Кулаев),

в разработанных недавно стратегиях и стратегических планах по СО РАН, по Новосибирску и области, по Кольцово.
2) Провести инвентаризацию нормативно-законодательной базы: противоречия, белые пятна, нестыковки, барьеры, дезинтегрирующие механизмы (одно "стягивание" налоговых доходов в Москву, бесправие - финансовое и всякое другое - муниципалитетов, отсутствие реального федерализма - чего стоит). Что можно исправить на местном, региональном уровне собственными силами, с какими законодательными инициативами выйти на федеральный уровень – желательно консолидировано, например - от Ассоциации инновационных регионов России, от МАСС, СФО и ДВО.
3) Консолидировать все возможные источники информации, информационные банки, базы в некую общую информационную систему – гео-, 3D-, или как еще. Надстраивать эту систему комплексами разнообразных задач: от оптимизации расселения, сетей (транспортных, энергетических, ЖКХ-шных, торговых, телекоммуникационных) до экологического мониторинга и

разработки архитектурных планировок. Такой инструмент необходим, поскольку программа развития Академгородка - не разовое мероприятие.
4) Выработать общее видение перспектив Академгородка и смежных территорий, а также путей и способов их достижения – такое, под которым подписалась бы и власть, и наука, и образование, и бизнес (в том числе и инновационный, высокотехнологичный), и общество (только, пожалуйста, без ультразеленых, ведущих нас в каменный век). Это совершенно необходимое условие, иначе все бесполезно или, по крайней мере, очень малоэффективно. А начать можно с выбора параметров структуризации образа будущего в пространстве наука-образование-бизнес-общество. Что, кстати, тоже является серьезной научной задачей.
И только потом заняться Программой.

А пока, прямо сейчас, без маниловщины – попытаться разработать план первоочередных, насущных, безотлагательных мероприятий. Простых, понятных и выполнимых. Например: обеспечить выполнение существующих нормативов чистоты (в том числе, от снега) улиц и дворов, состояния и ремонта дорог и домов, обеспечить Академгородок нормальной сетью розничных магазинов и разных сервисов (продовольственных магазинов стало заметно меньше, чем в советские времена – а посмотрите на город!), очистить и чистить впредь лес вокруг городка и т.д.
И, может быть, предполагаемый опрос общественности (через "ящики") нацелить на две темы: образ будущего Академгородка (в некоторой предложенной структуре, разработанной учеными и согласованной с властью) и первоочередные действия.