Системный подход. История системного подхода

Первыми лингвистами, положившими в основу описания языка
и языковых элементов понимание системных отношений, были
И.А. Бодуэн де Куртенэ (1845-1929) и Ф. де Соссюр (1857-1913), последний писал, «... Язык есть система, элементы которой образуют целое, а значимость одного элемента проистекает только; от одновременного наличия прочих. Соссюр разделил и противопоставил два возможных аспекта изучения языка: синхронический и диахронический. Он считал, что изучить системные отношения в языке можно лишь при синхронном подходе, поскольку время разрушает системные связи.
Соссюр, как известно, сравнивал язык с шахматами, где важны правила и значимость каждой фигуры, а материал, из которого фигуры сделаны, значения не имеет.

Каждая отрасль лингвистики уточняет общее понятие системы
применительно к своим задачам. Специалисты по функциональной стилистике, например, выделяют в языке систему функциональных стилей, подсистемы которой образованы отдельными функциональными стилями, такими,
например, как научный, разговорный и т.п. Каждая из таких подсистем обладает своими специфическими особенностями в лексике (а иногда и в фонетике), преобладающими синтаксическими конструкциями, которые обусловлены спецификой общения в той или иной среде, той или иной сфере человеческой деятельности. Следует, однако, иметь в виду, что эта специфика не образует непроходимых границ между стилями. Наряду с типичными характерными элементами стиля встречаются и нейтральные и периферийные, возможные в нескольких стилях.
Представители теории текста считают системой каждый отдельный текст.

Для лексикологов лексика языка — знаковая система особого рода.
Современная лексикология стремится к комплексному рассмотрению
лексической системы и к показу ее связи с познавательной и
практической деятельностью человека, с переживаемыми им эмоциями,
а также с другими семиотическими системами, такими, например,
как паралингвизмы (жесты, мимика, взгляд и т.д.), с кодами
обычаев и этикета, с разнообразными графическими средствами,
с искусством.
Слово существует во всех трех измерениях, присущих языку
как семиотической системе: в семантике (отношение знака к внеязыковой
действительности), синтактике (отношения знаков между
собой) и прагматике (отношение знаков к тем, кто ими пользуется).

Адаптивные функциональные системы. Среда
Теория систем не стоит на месте. Рассмотрение лексики как системы
жестко детерминированной сменилось представлением о
том, что это стохастическая вероятностная система. Теперь это
представление вытесняется теорией адаптивных функциональных
систем в сочетании с использованием в лингвистике теории множеств
с размытыми границами.
Для периода детерминизма характерны гипотезы о полноте получаемой
в системе информации, представление о том, что каждое
последующее состояние системы полностью определяется предыдущим
и сходными воздействиями, которые исследователю известны.
Последующие состояния могут, таким образом, быть полностью
предсказаны на основании того, что известно о предыдущем.

Адаптация состоит в частичном целесообразном изменении кода
и нарушений, наложенных на код ограничений. Такое нарушение
неизбежно при передаче новой научной или поэтической информации.
Под адаптивной системой понимается самонастраивающаяся
система, приспосабливающаяся к условиям своего функционирования
не только путем обогащения своего состава, но и путем изменения
самой своей структуры, причем под структурой понимается совокупность
отношений между элементами систем. Поводом и основой
для адаптации является нарушение равновесия между состоянием
системы — ее составом и устройством, с одной стороны, и теми
задачами, которые она должна выполнять в процессе своего
функционирования, с другой.
О том, что система формирует свои свойства во взаимодействии
со средой, пишут представители разных наук.
Высокая способность к адаптации является чертой, отличающей
живые существа от неживой природы. Неудивительно поэтому,
что самим термином «адаптация» мы обязаны Чарлзу Дарвину,
а теорией, прежде всего, ему же и другим крупным физиологам.
Великий Павлов (1849 —1936) воспринимал организм как целое и
объяснил, каким образом это целое непрерывно адаптируется к окружающей
его среде.

В лингвистику представление об адаптивных, или самонастраивающихся,
системах попало уже из теории управления, т.е. через
кибернетику. В настоящее время, когда такое большое место в науке
о языке заняли прагматика и теория языка как средства воздействия,
оказалось, что эти концепции хорошо друг с другом коррелируют.
Применительно к лексической системе языка адаптивность означает,
что в зависимости от ситуаций общения, изменений социальных
или идеологических или этикетных норм, т.е. от среды, в
которой функционирует язык, в нем могут возникать не только новые
слова, но возможны и категориальные изменения.
В английском языке, например, под влиянием политической
борьбы женщин за свои права из языка уходят признаки лексикограмматической
категории рода, которые там сохранялись в системе
местоимений и в некоторых названиях людей. Местоимения he
и she заменяются на письме местоимением he/she.
Полуаффикс -man и суффикс -ess англичане стараются заменить
словами, в которых категория рода нейтрализована:
businessman - business person, fireman-fire fighter, stewardess — flight
attendant

Рассмотрение лексики как адаптивной системы соответствует
методологическим основам советской лингвистики, т.е. пониманию сущности процесса диалектического развития языка и сознания в неразрывной связи с развитием общества. В приспособлении языка к меняющимся условиям общения имеет место диалектическое единство двух противоположных его свойств: структурно-функциональной организованности и структурно-функциональной вариативности.
Объем и сложность адаптивных систем могут быть чрезвычайно
различными.

Полевая структура и нечеткие множества
Итак, поводом и основой для адаптивных изменений в языке
является нарушение равновесия между состоянием системы, с одной
стороны, и теми задачами, которые возникают при ее функционировании,
с другой. Адаптация происходит во взаимодействии
со средой, а средой для языковых подсистем являются прежде всего
другие языковые подсистемы и ситуации общения.
В качестве синонима для термина «подсистема» в лингвистической
литературе часто употребляют термин «поле» — лексическое
поле, лексико-семантическое поле, функционально-семантическое
поле и т.д. О разного типа полях написаны тысячи страниц, и давать
здесь обзор этой темы нет возможности. Ограничимся тем, что
сказано о поле в словаре О.С. Ахмановой: «Поле — совокупность содержательных
единиц, покрывающая определенную область человеческого
опыта и образующая более или менее автономную микросистему».
Тем, кто хочет ознакомиться с вопросом подробнее, рекомендуем
обратиться к работам Г.С. Щура

Для английского языка концепция полевой структуры разработана
И.П. Ивановой на материале частей речи и словообразования
(Иванова, 1981).
И.П. Иванова на большом конкретном материале показывает нечеткость границ между частями речи, каждая из которых содержит не только центральные, но и периферийные элементы, и эти последние по тем или иным признакам близки к другим частям
речи. При описании поля важно выделить элементы ядра и периферии и установить, с какими полями возможны пересечения. Тоже наблюдается и в словообразовании: в английском языке поле сложных слов, с одной стороны, подходит близко к полю словосочетаний, а с другой, к аффиксальным дериватам. Так, в грамматике
современного английского языка Р. Кверка и его соавторов к сложным словам отнесены не только написанные через дефис daydream, sea-green, radio-operator, но и совершенно аналогичные им по структуре, но написанные раздельно: night flight, brick red, crime
reporter, tear gas (Quirk, 1972). Среду в данном случае образуют микросистемы
того же уровня.
Понимание полевой структуры в работах В.Г. Адмони, И.П. Ивановой и Г.Г. Почепцова хорошо коррелирует с представлениями об адаптивных системах и нечетких множествах, хотя и развивались они совершенно независимо от них.

Теорию нечетких множеств можно при этом рассматривать как
математическое обоснование лингвистического понятия поля. Нечеткие
множества или множества с размытыми границами (первоначально
они метафорически назывались «пушистыми» множествами)
имеют периферийные элементы, которые одновременно
оказываются периферийными элементами других множеств, соседних
с ними. Интересно, что американский математик Л. Заде
рассматривал эти множества на лингвистическом материале (Заде,
1976). Совокупности или группы языковых элементов, объединенные
какими-то общими признаками, образуют подмножества всего
генерального множества единиц языка. В обычной теории множеств
и в обычной логике принадлежность элемента а мнoжecтвy A
обозначается и оценивается, если оно истинно, единицей, а
если ложно, — нулем. То есть в обычной логике и теории множеств
мы рассуждаем по схеме «либо — либо». Элемент а либо принадлежит
множеству А либо не принадлежит. В нечетких множествах говорят
уже о степени принадлежности элемента к множеству
А).

Тезаурусный подход
Еще одним важным направлением системного изучения лексики
является тезаурусный подход. «Тезаурус» в этимологическом
значении —сокровищница, а в широком современном смысле —вся
сумма накопленных знаний. Более узкое определение заимствуем у
Ю.Н. Караулова: «Тезаурус — это всякий словарь, который в явном
виде фиксирует семантические отношения между составляющими
его единицами». Под это определение подходят все типы идеографических
словарей и, в частности, выдержавший множество изданий и очень известный словарь Роже. Что касается теории тезауруса,
то она наиболее полно представлена в книге Ю.Н. Караулова
«Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка»
(1981), где показано, что тезаурус дает компактное и обозримое
представление семантического пространства языка и системных
отношений в нем и позволяет наблюдать уровневую организацию
лексики (роль ключевых слов в сегментации семантических полей).

Тезаурус является приближенной интерпретацией лексической
системы, ее усредненной моделью. Он позволяет представить системные
отношения, наблюдать уровневую организацию лексики,
т.е. является способом представления семантического пространства.
В этом смысле тезаурусный метод оказывается одним из перспективных
методов семантических исследований с использованием
компьютеров. Язык при таком подходе рассматривается как
большая система.
Большие системы, состоящие из большого числа элементов с
большим числом признаков, имеют и большое число разнообразных
черт и связей. Один и тот же объект должен рассматриваться с
разных сторон. Функционирование больших систем невозможно
свести к законам, известным нам применительно к отдельным их
элементам. Примером такой большой системы в лингвистике является
национальный язык

Функции системы
В этом заключительном параграфе главы о системности подчеркнем,
что всю современную науку это понятие системности пронизывает
вместе с понятием функции и зависимости от процесса
коммуникации. Идея зависимости языка от социального устройства
общества укоренилась в науке давно, представления о значении
человеческого фактора и адаптивности системы получают все большее
признание в наше время.
Целые школы вводят в свое название слово «система». Такова
психосистематика Густава Гийома, о которой уже говорилось выше,
и такова системная лингвистика М.А.К. Халлидея, на которой
мы должны еще остановиться подробнее. Теории Халлидея, которые
он непрерывно развивает и совершенствует, являются продолжением
концепций Дж. Ферса, для которого языковое значение было
функцией в контексте и в том числе — социальном